Зубаревич: «Я не верю в массовый приток населения на Дальний Восток»

Фото: РБК Приморье

Дальневосточный федеральный округ по итогам 2024 года занял пятое место среди других макрорегионов страны по темпам экономического развития. Эксперты объясняют рост увеличением производства в добыче полезных ископаемых, обрабатывающей промышленности, энергетике, транспортировке и хранении, торговле. Все это происходит на фоне нехватки сотрудников, низкой безработицы, в целом сложных условий, особенно для малого бизнеса. О кадровом дефиците, зарплатной гонке, возможностях и перспективах Дальнего Востока РБК Приморье поговорил с экономистом, профессором географического факультета МГУ, доктором географических наук Натальей Зубаревич.

– Поговорим, конечно же, об экономике Дальнего Востока, раз мы находимся в столице Приморья. По итогам 2024 года Дальний Восток занял пятое место среди федеральных округов, – по данным Восточного центра государственного планирования, – по темпам экономического роста. Как вы оцениваете итоги 2024 года для экономики ДФО? Пятое место – это хорошо для ДФО?

– Я вообще в режиме мест не рассуждаю. Во-первых, какой показатель? Если это валовой региональный продукт, то данных по 2024 году еще нет. Если это промышленное производство, то да, действительно добывающие отрасли – ничего и росли неплохо, в основном это Якутия и Хабаровский край, обрабатывающая промышленность – более чем средненько. Вот по сумме получается, что медленнее страны был промышленный рост на Дальнем Востоке. Поэтому эти слова «пятое место», «экономический рост» – в чем меряете? И когда задаешь дополнительный вопрос, наверняка это – динамика промышленного производства.

– Да, там и добывающая промышленность подросла.

– Нет у вас столько оборонки, – можно я по-русски скажу, – поэтому нет таких темпов роста. Вот и все.

– Я как раз уточняющий вопрос хотела задать: Корпорация развития Дальнего Востока и Арктики любит говорить, что опережающие темпы роста экономики – это случившийся факт.

– У кого? У Дальнего Востока?

– Да.

– А завтра они не хотят зайти за опережающими темпами? В промышленном производстве медленнее рост, по инвестициям года пока нет, но по 9 месяцам – среднероссийский, ну чуть получше, в стройке – минус пять по Дальнему Востоку объем строительства. Покажите мне этот опережающий рост, ребята.

– У меня как раз и был вопрос, потому что я понимаю, почему растет Курганская область.

– Да.

– Это очевидно.

– За три года промпроизводство с 2021 по 2024 год рост на 75%.

– Да. И мне непонятно было, где эти опережающие темпы. Опять же, по опросам ЦБ, две трети дальневосточных работодателей заявляют о том, что у них дефицит кадров.

– Дефицит кадров не у вас одних, не придумывайте. Он по всей стране, он огромный, и это вовсе не специфика Дальнего Востока.

– Везде одинаково?

– Никакой сейчас специфики нет. Бешеный дефицит кадров в центре, на Волге, на Урале. Ну кроме Северного Кавказа. Там как-то вместо дефицита, вы понимаете, несколько иная ситуация. В Тыве нет дефицита кадров. Там, правда, экономики почти нет, но и дефицита кадров нет. А так – вы, как все в данном случае. Вся страна имеет вход на рынок крошечного поколения – тех, кому сейчас двадцать с небольшим. А поколение, кому 35, оно было на треть больше. У нас на смену приходит крошечное поколение. Плюс все эти издержки, связанные с 2022 годом и уходом мужчин трудоспособных возрастов на непроизводительную работу, так можно сказать. Это тоже повлияло. Но это вторично, главное – демография. Поэтому ничего у вас особого нет, теперь везде такая же история.

– Хочу все-таки поспорить с вами. Смотрите, например, Московская область, центральные регионы, – там может быть трудовая миграция между регионами. А на Дальний Восток кто поедет?

– Давайте так: едут отовсюду в Москву, Мособласть, поэтому проблема дефицита кадров в Москве и Мособласти гораздо мягче средней по стране. Так мы же с вами про Россию говорим. А то, что вокруг Москвы и Московской области, ну как у всех.

– Но к нам на Дальний Восток кто поедет? Далеко.

– Мало кто поедет, вы правы. Но у вас и динамика создания рабочих мест медленней, чем в других местах. Вы и Сибирь – тут помедленней. А там, где прет гособоронзаказ, там постоянно нужны новые рабочие места. Самый большой дефицит в торговле по людям, по количеству людей в запросах, стройка, обрабатывающая промышленность, водители. Аграрии тоже, но аграрный дефицит почти что вечен, поэтому к нему уже привыкли.

– Да, особенно сезонных рабочих непонятно, как искать.

– Да и с механизаторами нездорово тоже. Так что, понимаете, если раньше мы говорили, что на Дальнем Востоке остро не хватает, но вопрос – на что не хватает? Вот РЖД долго не могла нанимать, потому что локомотивные бригады сформировать при не самой конкурентной зарплате в РЖД…Но сейчас вроде они закрыли эту проблему, то ли зарплаты повысили, то ли выпуск из какого-то колледжа направили.

– Они подъемные стали платить.

– Молодцы. Других вариантов часто не бывает.

– Видите ли вы предпосылки для улучшения ситуации на рынке труда?

– До 30-х годов никаких изменений не будет, потому что это – крошечное поколение. Оно станет расти только с тех пор, когда ныне 15-летние придут на рынок труда, а придут они через 6-7-8 лет. Поэтому до начала 30-х годов, ну только, если вернутся с СВО люди, но у них запрос на зарплаты, – сами понимаете, – другим будет. Посмотрим, как они будут адаптироваться на гражданском рынке труда.

– Очень нерадужные перспективы.

– Что есть, то есть.

– А есть какие-то инструменты у работодателей? Как преодолевать проблему дефицита кадров?

– Повышение производительности труда. И тут я вам ничего оригинального не сказала.

– Каким образом?

– А вот это второй вопрос: где взять новые технологии, если импорт современного оборудования весьма затруднен? И вот квадратура круга получается. То, что надо делать, делать сложно, но все же надо.

– Но все же возможно?

– У всех по-разному. У тех, у кого есть возможность дополнительно закупать более современное оборудование, переучивать – чуток получше. А те, кто живет на низкой марже, а сейчас еще налоги подняли, и на какие шиши они будут все закупать? Ну значит, не будут наращивать объемы, что сервиса, что производства. Гонка зарплат уже дошла до таких уровней, что эти издержки по бизнесу почти неподъемны.

– В крупном бизнесе, мне кажется, ситуация получше. А как малому и среднему бизнесу выживать?

– Вы знаете, я тут вам точно не скажу, потому что если мы смотрим на налогообложение по так называемой упрощенной системе, в народе – упрощенке, то по 2024 году они на этой упрощенке выплатили почти на 40% больше налогов в рублях, то есть живут неплохо. Правда мне опытные люди сказали, что часть бизнеса дробится, то есть их как бы становится больше – этих пользователей упрощенной системы налогообложения. Может так. То есть попытаться такими способами, не нарушающими Уголовный кодекс, оптимизировать систему налогообложения. А малый бизнес, который уперся в потолок и больше повышать зарплату не может, у него два пути: остановиться на том уровне, сколько он производит, он расширяться уже не сможет, или наоборот – даже меньше производить, оптимизировать занятость. Каждый решает сам, потому что для малого бизнеса техническое перевооружение, – вы правы, – гораздо сложнее, капиталоемкое по сравнению с крупным.

Но, знаете, вот сколько я не выступаю перед малым бизнесом, я раз за разом убеждаюсь, что даже дустом эту публику убить нельзя. Там собраны оптимисты в квадрате. Эти люди, как лягушка в крынке, будут лапками сучить, до тех пор, пока у них там масло не собьется, и они не вынырнут. Они очень стараются выжить, адаптироваться и даже развиваться. Просто там произошел какой-то, видимо, естественный отбор людей, которые не умеют быстро сдаваться и ищут любые пути адаптации к меняющимся условиям. Понятно, что часть не выдержит, это мы понимаем, особенно некрупные компании в строительстве и особенно в жилищном строительстве, их съедят. Хуже будет и у отдельных региональных торговых сетей, потому что их поедают федеральные сети. Мы просто видим места, где риски выше: стройка, торговля такая не сетевая. Непонятно, что будет у фермерских, крестьянских хозяйств, потому что у вас в основном это соя. Сою берет Китай и пока неплохо. Но туда заходят, на площади той же Амурской области, крупные аграрные фирмы, и мы знаем их названия. И это тоже конкуренция, которую фермер скорее всего проиграет. Вот, я вам назвала риски просто навскидку, ну, а как жизнь пойдет? Будем надеяться, что очень значимая часть малого бизнеса сможет адаптироваться. Я очень желаю ему удачи в этом очень тяжелом деле.

– Вы принимаете участие в ежегодной Дальневосточной конференции HeadHunter. Чем вам интересны такие конференции?

– Я 10 лет не была на Дальнем Востоке, мне интересен Дальний Восток. Я смогу поговорить с кучей бизнеса, поспрашивать о ситуации. Я же человек, с одной стороны, цифирный – я без конца считаю статистику, с другой – каким же идиотом надо быть чтобы сидеть только на цифре. Надо каждую цифру проверять контактами с бизнесом, выяснением, что реально происходит. И только когда складываешь цифры росстатовские и живое общение с людьми, которые реально экономику делают, ты получаешь более-менее выпуклое представление о том, что реально происходит. Это – часть профессии, ее надо делать.

– Какие вызовы ждут экономику Дальнего Востока в ближайшем будущем? К чему готовиться?

– Поворот на Восток продолжается, просто на него денег меньше в части инфраструктуры закладывают на 2025 год. РЖД уже столько финансировать не будет. Я очень надеюсь, что будет больше погранпереходов и будет проще система их преодоления, потому что там бюрократизация все равно еще высокая. Я вижу, что, благодаря дальневосточной ипотеке, растет стройка, это – хорошая новость. Я вижу, как расцветает – то, что я могу видеть во Владивостоке –общепит: у вас очень разнообразные набор и букет. Вопрос, как они все выживут, это будет сильно зависеть от динамики доходов населения. Но Владивосток, как продвинутый модерновый город, он все равно будет сдвигаться постепенно в сторону питания вне дома, это мировой тренд. Уж молодое-то поколение, это совершенно точно. Главное, чтобы у них деньги были, оплатить это питание.

Дальше: у вас не будет таких проблем с конверсией оборонных предприятий, потому что у вас их немного. В данном случае палка от двух концах: с одной стороны, сейчас нет таких темпов роста, но этот рост на бюджетные деньги, это надо понимать. С другой стороны, когда раньше или позже это будет уменьшаться, я не говорю – закончится, но уменьшаться, – не будет таких конвульсий, адаптации к мирной экономике. Поэтому больших индустриальных проектов – в добыче может: когда мы восстановим отношения с миром, придут большие инвесторы. В России денег особо на Дальний Восток нет, честно. Вот вариант Сахалина, он очень показательный. Только в Якутии нашлись российские деньги на добычу. На обработку – у меня большие сомнения, потому что все дорого, от электроэнергии, рабочей силы, хуже инфраструктура, дороже логистика, все не очень работает на обрабатывающую промышленность.

Давайте по-простому скажем. Все-таки уже довольно сильно, заметно уменьшился миграционный отток с Дальнего Востока. То, что волной шло в 90-ые и в начале 2000-ых, сейчас несопоставимо меньшие цифры, а на юге – прежде всего это Приморский край, там болтается где-то около нуля. Остановить утечку мозгов невозможно. Образованных теряют все: Красноярский край, Томская область – получают образование и едут искать удачу в Москву, в Питер, вот в эти города. Она будет, но эта утечка мозгов все-таки уже относительно небольшая. И от скорости создания новых и качественных рабочих мест во Владике, в Хабаровске очень сильно будет зависеть сохранение этого человеческого капитала дальневосточного. Надежда, что к вам прибежит чертова туча народа, осядет и заживет, как в советские времена… Мне задали сегодня этот вопрос – назад в Советский Союз, – я вежливо ответила. Опыт Гулага использовать не будем, грешно и плохо, но подъемные хорошие, явное превышение заработной платы с учетом стоимости жизни, потому что советские-то цены были – три ценовые зоны и разница на 15 копеек в той же сгущенке, а сейчас-то разница в ценах по существеннее. И это не учитывается в превышении зарплаты, поэтому невыгодно ехать, а заметный рост зарплат для бизнеса – дополнительные издержки. Вот как найти этот баланс? Вопрос подвешен и остается открытым. Поэтому я не верю в массовый приток. Вот вахтовики – безусловно, потому что я знаю, какая наценка на вахтовый труд – в полтора раза зарплата растет, и вы приедете. Вот такой формат – да, особенно на стройку. А вот формат такой на цеха какого-нибудь судостроительного завода, мне бы хотелось посмотреть, как это будет работать. Сомневаюсь.