Маленького фермера пора заносить в Красную книгу: Шестак о проблемах АПК

Фото: Правительство Приморского края

Крупнейшие лизинговые компании в этом году стали чаще изымать у бизнеса спецтехнику, сданную в аренду. Эксперты связывают это со снижением платежеспособности клиентов на фоне общей макроэкономической ситуации. Другими словами, предпринимателям попросту стало не под силу обслуживать договоры лизинга. Кто виноват и что делать? Экспертным мнением поделился член правления Ассоциации дилеров сельскохозяйственной техники «АСХОД» Владимир Шестак.

– Владимир Аркадьевич, эксперты говорят, что проблема с лизингом связана прежде всего с дорожно-строительной техникой. А как дела в сельском хозяйстве?

– Это тот случай, когда эксперты совершенно правы, конечно. В первую очередь это коснулось техники дорожно-строительной, где ситуация сейчас крайне тревожная, крайне плачевная. Дорожная строительная техника изымается в огромном масштабе, и не только строительная, но и грузовые автомобили. Сейчас, если зайти на сайты и площадки лизинговых компаний, которые посвящены реализации изъятой техники, то они пестрят погрузчиками, самосвалами 2023 года выпуска, 2022 года выпуска, то есть буквально техника, находящаяся в лизинге, не более двух лет. И в том числе площадки хранения техники заставлены изъятой лизинговой техникой. Поэтому проблема потихонечку начинает перекидываться и на сельхозпредприятия, но пока, конечно же, не в таком объеме, хотя предпосылки совершенно одинаковые. Но есть своя специфика у сельхозлизинга: у нас в стране огромную, большую долю сельхозлизинга берет на себя «Росагролизинг». Это специально созданная организация, которая принадлежит Минсельхозу России, и она занимается лизингом сельхозтехники для аграриев, субсидированным лизингом в основном, чего нет в дорожно-строительной технике. И на сегодняшний день ставки «Росагролизинга» держатся даже значительно ниже ключевой ставки Центробанка, то есть сельхозтоваропроизводители могут отечественную технику покупать по ставкам 6-8%. Это очень мощный инструмент стимулирования спроса. Соответственно, и такого острого эффекта от повышения ключевой ставки сельхозтоваропроизводители не почувствовали, что позволяет им пока держать лизинговые договоры. Более того, вы сами знаете, что аграрии думают сроками годовыми. Если в дорожно-строительной технике все размышляют проектами и текущей загрузкой, то в сельском хозяйстве техника – это залог работы на следующий год. Наравне с уборкой урожая, погашение лизинга является одним из основных приоритетов, для того чтобы обеспечить работу на следующий год, потому что без техники нет смысла покупать семена. Нет смысла закупать удобрения, если нечем будет это посеять. Поэтому ситуация пока не настолько критичная, хотя в целом тревожность, конечно, есть.

– В чем, на ваш взгляд, основная причина? Вы сказали – ключевая ставка. Но только ли политика ЦБ является причиной проблем с лизингом?

– Да нет, это показатель общего уровня экономики в стране и объема масштабных объектов реализуемых. Если мы говорим про строительную технику, то, несомненно, в первую очередь сейчас пострадали перевозчики, потому что объем груза, не столько даже объем, сколько тип груза сильно поменялся. Сейчас самыми популярными являются автовозы, так как направление китайских автомобилей захлестнуло дальневосточную логистику, и все побросали реффургоны, все побросали тралы и начали заниматься перевозками на автовозах, создав огромную конкуренцию и снизив целом рентабельность этого направления. Сейчас не единичны случаи, когда компании просто отдают лизинговую технику обратно, и это даже не изъятие, как таковое, а своего рода добровольное изъятие. То есть в целом заниматься автоперевозками становится нерентабельно, проще отдать технику, выйти в ноль, в лучшем случае, и пойти дальше уже в другие направления. Если мы говорим про угрозы именно для сельского хозяйства, то помимо политики ЦБ, которая неминуемо привела к удорожанию всех компонентов, из которых складывается сельское хозяйство, здесь еще и наша государственная политика по увеличению экспортных пошлин привела к снижению цены на конечную продукцию. То есть аграрий – это такой субъект предпринимательства, который, как говорят, все покупает в розницу, а продает оптом. Так оно и есть. Все подорожало, все входящие компоненты подорожали, а итоговая продукция подешевела, рентабельность упала очень сильно. Если говорить отдельно про Дальний Восток и про Приморье в том числе, то этот год не стал исключением. Вы знаете, что уборочная кампания проходила очень тяжело из-за наших климатических особенностей. И даже по официальным данным у нас вообще было засеяно чуть больше 50% посевных площадей. Есть хозяйства, которые не посеяли ни одного гектара сои, потому что два месяца в посевную шел дождь, три дня всего было за два месяца, когда можно было выходить и работать. Поэтому финансовый результат сельхозтоваропроизводителей в Приморье в этом году будет крайне низким. И тут придется уже выбирать, куда отправлять урожай.

– Насколько ситуация с изъятием техники критична для МСП, если малый и средний бизнес, уже не может обслуживать договоры лизинга?

– Да, в целом, критично. Но, повторюсь, изъятие техники — это всего лишь показатель общего уровня экономики, общего уровня финансового состояния субъектов предпринимательства. А ситуация очень тяжелая. Во-первых, вслед за повышением ставки ЦБ, естественно, банки и лизинговые компании пересмотрели все свои условия. Слишком существенным было изменение ключевой ставки за последнее время, поэтому старых кредитов уже не осталось, старых лизингов тоже не осталось. Даже на примере нашей деятельности – практически день в день с повышением ключевой ставки нам прислали допсоглашение на увлечение процентов по кредитным продуктам, с которыми мы работаем. Происходит все моментально. И, конечно же, содержать это очень тяжело. Валютное финансирование подорожало также значительно. И если еще полгода назад мы, к примеру, могли кредитоваться в юанях на закупку китайской техники и оборудования под 5%, то потом все очень быстро поднялось до 13%, сейчас до 15,5%, а это еще и валютный кредит. Конечно, сейчас это замораживает работу предприятий, и ситуация критична. Выживет или нет? Ну, конечно, какой-то бизнес выживет, но, на мой взгляд, ряды малых и средних предпринимателей поредеют, простите за каламбур. Все это ведет к тому, что мелкие предприниматели снова возвращаются в найм. Я это уже фиксирую у нас здесь, в наших дилерских предприятиях: к нам возвращаются те люди, которые уходили работать на себя. Сейчас, из-за того, что выросла аренда, – всем понятно, как работают эти механизмы, – прослойка малого и среднего предпринимательства находится под самой большой угрозой. В крупных агрохолдингах, естественно, тоже снижается доходность – растут обороты, но снижается валовая прибыль. Крупные предприятия могут еще это пережить на протяжении двух-трех лет, а фермер находится под большой угрозой, в красную книгу пора заносить уже маленького фермера. В целом, общая программа сейчас – на укрупнение хозяйств. Холдинги, как вы видите, по статистике, скупают все больше и больше земли. То же самое происходит на Дальнем Востоке, то есть – укрупнение хозяйств. А это означает банкротство и закрытие как раз крестьянско-фермерских хозяйств и небольших сельхозтоваропроизводителей.

– Страшную картину рисуете.

– Да, как посмотреть. На самом деле, с точки зрения государства, естественно, это лучше: когда на такой огромной территории, на которой нам посчастливилось родиться и жить, ты координируешь свою работу с 20 крупными холдингами, которым можно диктовать какие-то свои условия и проще договориться по объему урожая, здесь государство получает больший рычаг влияния, потому что влиять на фермера практически невозможно.

– Но это похоже на раскулачивание, вам не кажется?

– Не буду таких громких слов говорить, но определенно требуется мобилизация всего ресурса, и сейчас государственный контроль выходит на новый уровень, в том числе через крупные холдинги.

– В прошлый раз, когда мы с вами общались, вы говорили, что не стоит ждать того, что китайская техника быстро заместит ушедшие из России сельскохозяйственные бренды. Как сейчас обстоят дела с китайцами? По-прежнему сложно работать, или уже стало проще? И чья техника сейчас у нас бороздит поля?

– Китайская политика не поменялась, она все так же пестрит неожиданностями и непредсказуемыми поворотами в плане построения дилерских сетей и организации работ. Кстати, за год практически, когда мы эту тему поднимали, линейка почти не поменялась. Только сейчас начали появляться какие-то более или менее технологичные решения. Но они пока на таком этапе: взяли немецкий трактор, привезли его в Китай, в Китае собрали и в Россию отправили. Вот так это сейчас по большому счету выглядит. По структуре самоходной техники – везут, конечно, китайские трактора. Но по России сейчас огромные склады этой техники, они находятся и у дилеров, и у импортеров. То есть очень много техники, завезенной ранее, не востребовано. Сейчас объем импорта резко сократился, так как в России слишком большой склад. Также продолжают везти технику европейскую и американскую, потому что Китай заместить ее не в состоянии. Россия, к сожалению, в текущий момент тоже таких решений предложить не может, и подобные вещи даже не разрабатываются. Да, у нас была недавно презентация трактора Ростсельмаша, но, когда он появится в продаже и поступит в серию, совершенно никому неясно и непонятно. Пока трактор только на чертежах, и какой-то макет был представлен. Очевидно, что два-три года мы еще не увидим этот трактор. Поэтому та же самая пропорция – европейская и американская техника везется, потому что ее банально нечем заменить.

– Ваш прогноз, как будет складываться дальше ситуация на рынке сельскохозяйственной спецтехники, с учетом еще и того, что Минпромторг предложил повысить утильсбор на сельхозтехнику аж в пять раз?

– Никого не оставило равнодушным это предложение, особенно на фоне проводимого недавно совещания на полях Агросалона, где Минпромторг озвучил примерно следующее: мы обсуждали введение утильсбора публично, но нам не понравился результат этого публичного обсуждения, поэтому теперь мы будем это обсуждать кулуарно. И вот они ушли обсуждать и выступили с предложением поднять утильсбор в пять раз. Мне кажется, уже совершенно всем очевидно и понятно, что увеличение утилизационного сбора – это исключительно протекционистская мера. Почему до сих пор мы это называем утильсбором, честно, непонятно, когда даже представители наших властей открыто говорят, что он призван защитить российского производителя. Ну, тогда, как минимум, перестаньте называть его утилизационным сбором, потому что не обнародовано ни одного отчета – куда пошли деньги утильсбора, что утилизировали, в конце концов, кому что компенсировали за утилизацию. Эта путаница в головах людей как-то уже улеглась, все с этим живут и понимают, что это просто неправильное название. Хотя на самом деле давно пора было разработать новый инструмент, направленный именно на поддержку и разработку отечественных решений. Ведь мы говорим о том, что ограничиваем наш рынок для того, чтобы дать возможность развиваться нашим сельхозмашиностроителям, но утильсбор этого не дает. В целом, в повышении ограничительных мер на определенные типы продукции ничего плохого нет, но как это делается сейчас: вводится поголовно на все, даже на то, чего в России нет и в ближайшие годы не появится. Те же самые тракторы: классический трактор мощностью 300 л. с. – нет такого трактора в России, в принципе, не существует. А зачем тогда поднимать утилизационный сбор на него? Это приведет к тому, что техника существенно подорожает для агрария, заменить ему эту технику нечем. Маленький роторный комбайн, например, полноприводный для уборки кукурузы, сои у нас здесь – такого комбайна в России не существует, его нет. Все маленькие комбайны в России — это клавишные комбайны, которые не подходят для большого объема кукурузы. И таких примеров недоступной в России техники много, и эта техника тоже подорожает. К чему приведет? К подорожанию продукции, к снижению рентабельности фермеров, в итоге мы увидим увеличение цен на полках магазинов: овощи подорожают, зерно подорожает. Ну не может так аграрий – ему либо закрываться, либо поднимать цены на свою продукцию и пытаться ее реализовать по этой новой цене. Поэтому очень много критики вызывает именно такой – неизбирательный подход. Намного более целесообразно было бы направить эти деньги на какую-то грантовую поддержку новых технических разработок, на поддержку университетов, инженерных и конструкторских бюро. Никто ведь не мешает ставить плановые задачи – разработать какой-то тип машин, и за это получить грант, субсидию и так далее. У нас почему-то этого не делается до сих пор, хотя с этим предложением неоднократно уже выходили, и «АСХОД» в том числе, и различные союзы аграриев-предпринимателей. Те же самые картофелеводы готовы озвучить перечень техники, которая им нужна и которой в России нет. Пожалуйста, выделяйте финансирование на разработку подобной техники. Но у нас опять идут путем закрытия границ и увеличения стоимости импортной техники.

– У нас опять проблемы коммуникации власти и бизнеса?

– Несомненно. У нас, например, есть история с программой 1432, которая столько лет длилась. Изначально она была призвана поддержать машиностроителей, точнее, вроде бы аграриев, потому что государство компенсировало – давало определенную скидку на стоимость техники для производителя. Но, оглядываясь назад, все видят, что введение подобной программы привело к увеличению стоимости техники ровно на размер этой скидки. То есть, по большому счету, вся эта прибыль оказывалась не у фермера, она оказывалась у нескольких машиностроителей, которые не нуждаются: мы сейчас анализируем финансовую отчетность – никто из крупных российских машиностроителей сегодня не требует и не нуждается в какой-то поддержке. В целом показатели рентабельности, оборачиваемости активов, показатели финансирования находятся на здоровом хорошем уровне, все работают нормально. Но мы снова закрываем границы, что снова даст возможность нашим производителям поднять цены. И в принципе, ладно – хорошо, поднимайте цены, но давайте все-таки разрабатывать технику, которая нужна. Этого не происходит, это большая проблема.

– Есть какой-то выход? Ждать пока Минпромторг сам до этого дойдет?

– Выход пока – только бить во все колокола. Единственный доступный нам инструмент – это огласка и публичное обсуждение, то, чего, собственно, хочется избежать Минпромторгу, и, по большому счету, он даже открыто об этом заявляет. Выход – выступать с конструктивными предложениями, ну мы это и так делаем, как можем. Различные союзы выступают сейчас с предложениями, надеюсь, наш голос будет услышан, и диалог власти с представителями дилерского сообщества, аграрных сообществ будет идти конструктивно, потому что есть хорошие рациональные предложения. Здесь и вашу роль невозможно недооценить: роль СМИ как раз в том, чтобы эту позицию транслировать, доносить и не давать, наверное, представителям власти принимать необдуманные решения.

Еще больше новостей в нашем телеграм-канале. Подписывайтесь.