Светлана Гузий: вывезти театр на гастроли во Владивосток стоит ₽50 млн

Искусство может быть инструментом для привлечения инвестиций, создания новых точек притяжения, повышения узнаваемости и привлекательности регионов. По программе Минкульта «Большие гастроли» во Владивосток впервые приехал Красноярский государственный театр оперы и балета им. Д.А. Хворостовского. Об искусстве и театральной экономике РБК Приморье поговорил с директором театра Светлана Гузий.

— Вы привезли во Владивосток 5 постановок. Причем, это не сценические версии, не концертный формат, это — полномасштабные постановки: тонны декораций, сотни артистов, костюмы. Насколько затратно было это организовать? Во сколько обходится организация таких масштабных — двухнедельных гастролей?

— Да, вы правильно сказали, что, во-первых, эти гастроли возможны, благодаря программе федеральной, которая возродилась примерно лет 8-10. Федеральная программа «Большие гастроли» помогает: финансируют наши гастроли, обменные гастроли, гастроли драматических театров и оперных. Ну и, конечно же, при поддержке краевых [властей]: в частности, краевого министерства культуры Красноярского края возможны такие полномасштабные гастроли. У нас приехали почти 320 человек, 40 т декораций, 8 фур, более 1 тыс. костюмов. Такие гастроли, наверное, самостоятельно, театру невозможно осуществить. Мы привезли те спектакли, которые, во-первых, не идут на Приморской сцене во Владивостоке, а во-вторых, практически все спектакли — 4 из 5 названий, они вообще не идут нигде. Например, балет «Катарина, или Дочь разбойника» — это наша визитная карточка, нашего театра. Этот спектакль у нас золотомасочный. (Балет «Катарина, или Дочь разбойника» — лауреат Национальной театральной премии «Золотая маска — 2023» в номинациях: лучший балетный спектакль, женская партия и работа композитора — прим. ред.). Он не идет в России вообще нигде и в мире не идет.

— То есть это ваше эксклюзивное красноярское?

— Совершенно верно. Больше 40 лет он вообще не ставился, не исполнялся нигде, хотя в свое время — 140 лет назад, он покорял все главные сцены мира и в Лондоне, и в Италии, и в Париже. Кстати, не могу сразу не сказать про ваших зрителей. В трагическом финале, когда погибает Катарина, зрительница из зала не выдержала и — как раз была тишина полная, пауза, потому что Катарину убили, — и зрительница кричит из на весь зал: что ты наделал? Это было, конечно, впервые, это было что-то.

— То, как реагирует публика, безусловно, это — оценка работы артистов, оценка работы постановщиков. Но можно ли, с точки зрения экономики, оценить такие постановки?

— Это очень дорогостоящее удовольствие. Но если мы хотим полномасштабную, не сценическую версию, а полномасштабную, где шьются костюмы, а в одном спектакле доходит до 500 костюмов, есть декорации, чтобы было эффектно, зрелищно, спецэффекты, это очень дорого — не один десяток миллионов рублей. Конечно же, театры не только оперные и балетные, вообще все театры, это — некоммерческие организации, и наша миссия духовная — мы должны воспитывать культурное общество, поэтому у нас нет главной задачи зарабатывать деньги от спектаклей, хотя, конечно, мы так зарабатываем. Безусловно, это очень дорогое удовольствие — выпустить оперную или балетную постановку, но можно оценить, наверное, эффективность этой экономики с другой стороны — с точки зрения посещения зрителями. С точки зрения заполняемости, мы стоим, наверное, в пятерке российских театров оперных: у нас заполняемость оперного и балетного спектакля 94%. Это очень много. А допустим, когда я пришла работать в 2008 году, — у всех, наверное, было такое время — заполняемость зала была около 30%. Поэтому я считаю, что с этой точки зрения, экономика существует в театрах, если учесть, что зритель туда идет. И у билетов тоже разная цена бывает: и 3 тыс., и 5 тыс. на наши спектакли. Мы не можем позволить себе московских цен, но я считаю, что это и не нужно. Я считаю, что театр должен быть доступным.

— За 3-5 тыс. люди ходят?

— Да.

— Заполняемость выше 90%.

— Да.

— Вы в 2008 году заняли пост директора: на вашем сайте написано, что, когда вы стали директором театра, количество премьер в сезоне кратного взросло — до 11 премьер, если я не ошибаюсь. Где нашли ресурсы? Как это вообще возможно — 11 премьер в сезоне?

— Совершенно верно. У нас доходило и до 12 постановок в сезон, но это и полномасштабные постановки, которые проходят на основной сцене с большими декорациями, там бывает до 400-500 костюмов, и — у нас в театре, к сожалению, нет малой сцены, поэтому мы использовали фойе, и там делаем спектакли Art Café, когда зрители за столиками. Поэтому у нас могут быть 3-4 большие постановки и, допустим, 3-4 малые формы, которые пользуется популярностью у зрителей: в 9 вечера мини-симфонические концерты или спектакли в фойе. Что касается средств, конечно, прежде всего, нам помогает министерство культуры, правительство Красноярского края финансирует нас. Мы выигрываем гранты федеральные, сейчас их очень много, и не только федеральные, но и гранты от крупных частно-государственных компаний, таких как «Русал», «Норникель» и так далее, их много на самом деле. И собственные средства, которые мы зарабатываем.

— Вы зарабатываете на продаже билетов, или есть еще какие-то внебюджетные доходы?

— Мы зарабатываем в основном только на продаже билетов от спектаклей, от экскурсий по театру, что пользуется популярностью — зрители очень любят зайти в закулисье, посмотреть как там и что.

— Вы активно гастролируете не только по России, но и по всему миру, и эти гастроли организуются полностью за счет принимающей стороны. Каков алгоритм? У театра есть какой-то прайс-лист, или может быть, приглашающая сторона просто говорит — мы хотим вот эту постановку? Как это определяется?

— Да, на самом деле, мы много гастролируем, даже очень много. В последнее время мы даже немножко отказываемся от гастролей, я имею в виду зарубежные. Алгоритм разный, зависит от того, какие спектакли есть в нашем репертуаре и от того, какие спектакли хочет видеть принимающая сторона. Мы обмениваемся информацией: какой был бы лучше, и так далее. Допустим, Дубай-оперу мы открывали вторые после Доминго. Мы показывали два балета: «Тщетная предосторожность» и «Коппелия». Нам пришло через полгода письмо от них благодарственное, что наш балет был лучшим в их сезоне, нам, конечно, очень приятно. Нас на самом деле много приглашают, мы много гастролировали за границей, проще сказать, где мы не были. Конечно, это больше балет. Балет вообще визитная карточка — и «Лебединое озеро», и «Спящая красавица», и «Щелкунчик», поэтому все по-разному. Мы приехали сейчас во Владивосток, нас 320 человек, 300 из них это творческие: почти 70 артистов хора, столько же оркестр, 100 человек балета, ну и постановочные. Поэтому, что дешевле возить? Нет такого. Опера и балет жанры дорогостоящие, это вообще дорогое удовольствие.

— Ну во сколько обходится «Спартак»? Вывезти балет «Спартак»?

— На гастроли.

— Да.

— Если такие гастроли, как сейчас, то это порядка 50 млн руб. Вывезти один «Спартак», наверное, в два раза дешевле будет. В зависимости от того, куда везти — во Владивосток, допустим, или по нашей стране. Дело в том, что Красноярск находится в центре, в географическом центре России, из Красноярска везде далеко лететь, хоть куда, что на запад, что на восток, меньше, чем 4 часа не получается, поэтому вот такие цены — дорогое удовольствие.

— Отличается зарубежная, красноярская, приморская публика? И кто сейчас больше ходит в театр: это все-таки старшее поколение, молодежь может быть сейчас потянулась? И что они хотят видеть в театре: меняются предпочтения или все-таки классика, наша вечная классика на первом месте?

— Классика всегда остается на первом месте. Но, если взять зрителей в Красноярске, то, в отличие от Владивостока, мы город не такой туристический, у нас туризм только развивается, и то больше летом, когда мы уже находимся в отпусках. Поэтому для того, чтобы привлечь нашего красноярского зрителя, мы даем разнообразие от классики, современных каких-то произведений, заканчивая мировыми премьерами. Мы должны давать разные жанры, больше названий спектаклей. Во Владивостоке, у вас, я так понимаю, очень много туристов, поэтому, наверное, Владивосток может позволить себе, — хотя я сомневаюсь, что он это делает, — позволить себе меньший репертуар. Вот допустим, Москва — город туристический, и можно показывать одну-две недели один и тот же спектакль. Мы не можем себе этого позволить. Мы каждые два дня меняем, а то и каждый день у нас идет новый спектакль. Что касается зрителей, то вообще по статистике в городе ходит от 3 до 5% населения в театр. Чтобы привлечь молодежь, мы очень много работали. В 2008 году, когда я пришла на пост руководителя, и когда была заполняемость 30%, мы сделали такой опрос. Мы отправили волонтеров более 100 человек в город, чтобы они опросили именно молодежную аудиторию от школьников до тридцати лет ориентировочно. Были простые вопросы: как часто вы ходите в театр? И предложены ответы — каждую премьеру, раз в год или другое. Так вот, до сих пор помню свой шок, когда у меня на столе вот примерно столько анкет и третья часть, там было написано — а что в Красноярске есть такой театр? Театр находился в самом центре Красноярска, он и сейчас там находится, он тогда еще не был так застроен отелями, там ходили трамваи, и молодежь не знала, что в Красноярске есть такой театр. И мы тогда с артистами стали выходить в ночные клубы и делать презентации. Помимо классики, которая шла уже в репертуаре — «Лебединое озеро», «Иоланта», «Пиковая дама», — мы стали делать балеты с современной хореографией. Мы поставили тогда первый балет «Римские каникулы», всем известный по фильму, и мы пошли в молодежные клубы. Таких примеров было много: мы ходили в рестораны, ночные клубы, потом, конечно же, были договоренности с институтами, переговоры. И сейчас вот 94% и очень много молодежи. Кстати, еще же Пушкинская карта для всех, в феврале у нас была премьера «Турандот», и мы, — это тоже уникальный случай, — пригласили студентов по Пушкинской карте на генеральную репетицию. Был полный зал, мы не ожидали — опера 3 часа идет, итальянский язык. И никто не ушел, потом в финале был еще разговор с режиссером, но речь не об этом. Когда спектакль закончился, они все встали, аплодировали, но кричали не «браво», они кричали «молодцы». Весь зрительный зал кричал «молодцы». Это говорит о чем? О том, что большая часть зрительного зала оказались дети, студенты, которые никогда не были в театре.

— Для вас, как для менеджера, что такое успешный спектакль, успешная постановка?

— Наверное, это когда полный зал, когда есть табличка, билетов нет, когда 100% аншлаг, когда зрители теперь уже в соцсетях пишут свои отзывы, и когда больше положительных, нежели отрицательных. Я считаю, что такой спектакль, или театр успешный. Когда есть хорошая команда: нужно правильно выбрать название, нужны хорошие художники, потому что 90% успеха спектакля зависит от сценографии, и, конечно, от артистов.

— А насколько сложно найти хорошую команду? Ведь сейчас дефицит кадров и в театре тоже.

— Сложно. Но в 2008 году, примерно до 2010-го были сложности с артистами в том плане, что директора театров не сильно хотели обмениваться артистами. Сейчас это существует, мы все друг друга знаем, я могу позвонить руководителю и сказать — нам нужен такой-то голос, если он у вас свободен, мы готовы его пригласить на спектакль, не переманивать насовсем, а просто пригласить на спектакль. И, кстати, в «Турандот» у нас пела солистка из Приморской сцены Алена Диянова, прекрасная артистка, и наши оперные артисты к вам приезжали во Владивосток выступали.

— Ваши гастроли в Приморский край — это первый опыт, но наверняка не последний, наверняка будет предложение. В каком формате вам хотелось бы работать с Приморской Мариинкой?

— Хороший вопрос. У вас строится новый театр, а мы как раз планируем уйти на капитальный большой ремонт: в 2026-2028 годах мы будем без собственной сцены. И, конечно же, — мы еще не вели полноценные переговоры о возможности выступать на Приморской сцене, — но мне бы хотелось, чтобы наш театр сюда еще приехал не на один день, а на какие-то длительные гастроли. Нам есть, что показать, и мне очень приятно, что Владивостоку и зрителям очень интересны наши спектакли.