Тернистый путь к низкой инфляции: ЦБ рассчитывает на 4,5–5% в 2025 году

Фото: РБК Приморье

Решение ЦБ повысить ключевую ставку с 19 до 21% годовых, принятое 25 октября, было встречено волной критики. О его причинах и последствиях в интервью РБК Приморье рассказала начальник Дальневосточного главного управления Банка России Ирина Карлаш. Представитель регулятора пояснила, почему в условиях дефицита экономических ресурсов дешевое кредитование ведет к росту цен.

– Ирина Владимировна, сейчас мы видим два запроса от общества: бизнес спрашивает, как можно работать в таких условиях, с таким высоким кредитованием, а люди спрашивают, когда же начнут уменьшаться цены, когда остановится их рост? Что на этот счет может сказать Банк России?

– На самом деле и люди, и бизнес хотят одного и того же – предсказуемой и низкой инфляции. И как раз поддержание такой инфляции – это задача денежно-кредитной политики Банка России. Конечно, люди вправе спрашивать у нас, когда инфляция в стране будет устойчиво низкой. Четвертый год подряд цены растут выше, чем целевая инфляция, а она, напомню, около 4%. И если в 2022 и в 2023 годах отклонение инфляции от цели можно было считать практически неизбежным, то сейчас уже нельзя списать это только на санкции и на структурную перестройку экономики. Текущая ситуация – это результат того, что предложение в стране не успевает за спросом, а вот этот дисбаланс устранить как раз в состоянии Банк России. И мы не будем делать никаких скидок, чтобы добиться цели.

Я напомню, что инфляция – это прямой вычет из доходов граждан. Конечно, сейчас в целом по стране зарплаты и доходы растут. Но растут они неравномерно, есть большой разброс, не у всех растут. Наша задача – не допустить дальнейшего разгона инфляции, потому что она в первую очередь бьет по людям, чьи доходы не растут или растут медленно.

Конечно, решение, которое вы упомянули – повысить ключевую ставку до 21%, – было непростым, но это неизбежная реакция на непрекращающийся пока рост инфляции, на инфляционные ожидания, риски разгона инфляции. С учетом этого решения и принятых ранее решений, по нашим прогнозам, в 2025 году инфляция замедлится до 4,5–5%, а затем вернется к целевому уровню.

– Как же все-таки вести бизнес в таких условиях?

– Судя по вашему вопросу, предполагается, что весь бизнес работает только на кредитах, и высокая ключевая ставка – это критично. Тогда встречный вопрос: а как же инфляция? Ведь бизнес от нее страдает не меньше, потому что рост издержек – во многом одно из проявлений той же инфляции. Потому что приходится компаниям, предприятиям конкурировать за ограниченные, дефицитные ресурсы: сейчас, в первую очередь, это труд – мы знаем, что у нас трудовые ресурсы в дефиците, очень низкая безработица. Это конкуренция и за материалы, и за оборудование. И все это приводит к росту цен, росту издержек.

Конечно, высокая инфляция сейчас выгодна только тем предприятиям, чьи товары люди вынуждены будут покупать вне зависимости от роста цен. А для всех остальных высокая инфляция – это большой фактор неопределенности в будущем, потому что она создает дополнительные риски для бизнеса. Чем выше инфляция, тем выше ее волатильность – ее трудно удержать в определенном коридоре. Финансовый результат становится непредсказуемым.

Буквально недавно Банк России провел специальное исследование: мы выяснили, что существенная доля компаний в стране вообще не имеет процентных расходов – на них приходится до 1/3 себестоимости по экономике. По большей части это эффективные компании с хорошей отдачей на капитал. Для них и для компаний с низкой долговой нагрузкой период высоких ставок – это возможность получить долю рынка за счет более закредитованных и неэффективных компаний.

Что касается доступности кредитов, то она будет возможна только при низкой инфляции. Здесь прямая зависимость – никак иначе не происходит. Низкая инфляция, низкие инфляционные ожидания – низкие ставки по кредитам.

– Если говорить о том, что спрос превышает предложение, то рассматривается ли сейчас такой вариант, как предоставление, наоборот, дешевых кредитов, чтобы производство поднять, и тогда инфляция в конце концов пойдет на спад? Как Центробанк относится к такому варианту?

– Мы убеждены, что с помощью дешевого финансирования сейчас невозможно нарастить производство. Потому что в экономике практически нет свободных ресурсов. Вот когда они есть в экономике, мы это делаем – мы снижали ключевую ставку в период пандемии.

Но сейчас ресурсы и так ограничены, поэтому дешевое финансирование приведет только к росту спроса – в том числе спроса на сами кредиты – и к высокой конкуренции за ограниченные ресурсы. А это, в свою очередь, приведет к росту цен на них, что отразится в ценах готовой продукции.

Кстати, показательный пример того, что так делать нельзя, – буквально на горизонте трех лет, пример [Центрального] банка Турции. Он в условиях растущей двузначной инфляции как раз снижал ключевую ставку. К чему это привело? Во-первых, рухнул курс турецкой лиры, инфляция разогналась до 90%. И несмотря на то, что Банк Турции был вынужден вернуться к традиционной денежно-кредитной политике, повысив ключевую ставку до 50% с лишним, инфляция продолжает там пока что оставаться на высоком уровне – тоже около 50%.

Поэтому если мы сейчас снизим ключевую ставку, мы получим и высокую инфляцию, и дорогие кредиты.

– Получается, сейчас регулятор не видит необходимости поддерживать экономику, поддерживать предпринимателей, льготными кредитами?

– Мы выступаем за то, чтобы доступными по умеренным ставкам были все кредиты – не только льготные. И чем меньше будет субсидированных кредитов, тем быстрее мы к этому придем.

Мы считаем, что настало время подумать об изменении инструментов господдержки – сделать их более гибкими. И не ограничиваться только льготным кредитованием. Сейчас Банк России очень активно обсуждает эту тему с Правительством. Есть и другие способы поддержки: например, привлечение долевого финансирования, а именно размещение акций на бирже. Он используется достаточно редко – в первую очередь потому, что господдержка заточена на кредитование.

На самом деле у рынка капитала достаточно много преимуществ – в первую очередь это практически бессрочное финансирование, оно не увеличивает долговую нагрузку предприятий, не увеличивает расходы бюджета в случае ужесточения денежно-кредитной политики. И в принципе не требует увеличения расходов бюджета – их нужно просто перераспределить между различными инструментами поддержки. Поэтому мы считаем, что у предприятий должен быть выбор: получать льготы на кредитование или льготы, в том числе налоговые, на размещение акций на бирже.

– Если вернуться к уровню инфляции и поговорить о ней чуть подробнее. Что сейчас в крае происходит с ценами, какие наблюдения у вас на этот счет?

– В октябре годовая инфляция в Приморье ускорилась и составила 9,5% после 8,7% в сентябре. Это выше, чем годовой прирост цен в целом по России, который составил 8,5% в октябре.

В Приморье растут цены и на товары, и на услуги. В первую очередь это связано с ослаблением рубля и повышением утилизационного сбора на автомобили. Кстати, несмотря на высокие ставки, автокредитование в сентябре вновь ускорилось – после трех месяцев замедления. А в годовом выражении объем выданных автокредитов удвоился.

В результате высокого спроса, роста утилизационного сбора, ослабления рубля сильно выросли цены на легковые автомобили. Что отразилось и на общем показателе инфляции.

– В целом по стране, по данным Росстата, годовая инфляция все же замедляется. Регулятор в октябре, когда поднял ставку, дал сигнал, что в декабре, возможно, она снова будет поднята. Несмотря на это замедление. Почему?

– Да, вы совершенно правы: в сентябре и октябре мы наблюдали некоторое замедление годового показателя инфляции. Но когда мы анализируем ситуацию, то смотрим не только и не столько на годовой показатель, который отражает накопленный рост цен за 12 месяцев, – мы смотрим в первую очередь на текущий темп роста цен. На то, как это происходило в последние три месяца, на то, как ведут себя устойчивые компоненты инфляции.

То замедление, которое мы наблюдали в сентябре–октябре, связано в первую очередь с эффектом сравнительно высокой базы. Это означает, что год назад цены на отдельные товары и услуги росли еще быстрее, чем сегодня. А вот текущий темп роста цен существенно выше 4%, то есть нашей цели, и продолжает ускоряться.

Кроме того, в будущем на инфляцию будут оказывать дополнительное давление повышение тарифов ЖКХ и тарифов на железнодорожные перевозки существенно выше, чем на 4%. Это был дополнительный аргумент в пользу повышения ключевой ставки для замедления роста цен.

– Но после октябрьского решения и анонса, скорее всего, декабрьского повышения ключевой ставки в адрес Банка России обрушилось достаточно большое количество критики, много негативных отзывов. Не боитесь ли вы подорвать доверие населения?

– Самое главное, что нужно понимать: решения о повышении ключевой ставки – это не прихоть Банка России. Это неизбежная реакция на ситуацию, которая происходит в экономике. В текущих условиях и государству, и частному бизнесу нужно направлять ресурсы на самые приоритетные отрасли – в первую очередь тем, кто может этими ресурсами наиболее эффективно распорядиться. Это потребует решения застарелых проблем с эффективностью и производительностью. Конечно, это непросто, но в результате эти усилия окупятся.

Жесткая денежно-кредитная политика не противоречит задачам развития. Она направлена на то, чтобы эти усилия не превратились в инфляцию, чтобы они действительно привели к устойчивому росту экономики. Жесткая денежно-кредитная политика защищает и зарплаты, и пособия, и пенсии, и сбережения от роста цен. Эти решения, пусть они у кого-то не популярны, приведут в итоге к снижению инфляции, к достижению ею цели. А это и будет результатом нашей работы и оценкой ее эффективности.

Еще больше новостей в нашем телеграм-канале. Подписывайтесь.