Ученые изучают ДНК пчел, чтобы обеспечить качество медосбора в Приморье

Фото: Союз пчеловодов Приморского края

Приморский мед может подорожать в разы. Такие опасения высказывают эксперты. Дело в том, что 2023 год стал одним из самых тяжелых для местных пчеловодов – погибло больше 70% пчел. Как справляется отрасль, и каким будет новый медосбор, рассказал председатель Союза пчеловодов Приморского края Рамиль Еникеев.

– Рамиль, насколько серьезна эта ситуация для приморского пчеловодства, и в чем причина такой массовой гибели пчел?

– Ситуация очень серьезная. За последние 30 лет такого мы вообще не наблюдали. Гибель местами доходила до 80% и больше, но в среднем по краю – 70%. Причин много. Совокупность факторов повлияла. Мы изучали это с учеными, с практиками и с крупными опытными пчеловодами. Первое – это, конечно же, заболевания пчел. Второе – наличие клеща. Ранняя весна в прошлом году способствовала тому, что его жизненный цикл значительно увеличился. Третье – это то, что помимо обычных заболеваний, которые бывают у наших пчел, и которые мы знаем, как лечить, добавились новые вирусные заболевания. Климат очень повлиял. В прошлом году на большинстве территорий края липа практически не выделяла нектар. А если нет кормовой базы, – это как у людей, – иммунитет общий снижается, и все напасти разом набросились. Поэтому мы наблюдаем то, что наблюдаем.

– Чем болеют пчелы?

– Только одних вирусных заболеваний около 15. Чем больше продвигается наука в исследовании болезней, тем больше мы выявляем. И вирусные, и остальные, и микробиология – очень большой диапазон.

– А как диагностируют заболевания у пчел?

– По ветеринарным правилам пчеловод обязан каждый год весной сдавать образцы пчел для исследований, как раз сейчас начинается этот процесс. Диагностика построена по такому же принципу, как и у нас – у людей. В этом году – в январе-феврале мы даже изучали образцы пчел с помощью ДНК. Очень большую работу проводим еще и для того, чтобы с помощью этого метода выявить вирусные заболевания.

– То есть это – профосмотр? Люди его проходят каждый год, и у пчел то же самое?

– Да.

– Вы еще сказали про клещей, они как повлияли?

– Клещ – переносчик. Он делает две плохие вещи. Во-первых, он ослабляет саму пчелу. То есть он паразит. И второе – он является переносчиком заболеваний, в том числе вирусов.

– 70% пчел погибло. Сколько это в численном выражении?

– У нас на территории края было порядка 65 тыс. пчелосемей. Простая арифметика: 70% – это 45-50 тыс.

– А почему вы считаете пчелосемьями? Что такое пчелосемья?

– Пчела – это такое интересное насекомое: она сама по себе не может существовать априори. То есть единицей учета, биологической единицей является пчелосемья. Мы не рассматриваем пчелу как субъекта. Везде: и у ученых, и у практиков, и у зоотехников, в надзоре и контроле проходит пчелосемья. Пчелы летом могут меняться – срок их жизни составляет до 30 суток, зимой – до 6 мес., так что мы всегда учитываем только пчелосемью. Даже ученые говорят, что пчелосемья – это единый организм.

– Сколько членов семьи в пчелосемье?

– Десятки тысяч. Нормальная пчелосемья – 40-50 тыс., может и больше. Счет идет на десятки тысяч.

– Как вы лечите пчел и зачем? Если пчела живет 30-40 дней, не проще купить новую?

– Мы опять же исходим из того, что лечим не пчелу, а пчелосемью. Во-первых, матка живет более 2 лет. Да, ее производительность составляет 1-2 года, но срок жизни может быть 4-5 лет, поэтому она является ядром пчелосемьи. И независимо от того, сколько живут отдельные пчелы, пчелосемья должна сохраняться. Для нас это очень важно. Поэтому тут не только лечение, тут и профилактика, и диагностика – все в комплексе. Это все пчеловоду надо выполнять вместе с ветеринарной службой.

– Как вы восстанавливаете, как правильно говорить – поголовье?

– Учитывая, что пчеловодство – это подотрасль животноводства, то да – сухим бюрократическим языком можно сказать «поголовье».

– Хорошо, как восстанавливаете?

– Этой проблемой мы озадачились еще с осени. Во-первых, мы взаимодействуем с пчеловодами Приморского края, потому что информация о потерях идет снизу, мы продумываем стратегию. Подключились ветеринары, потому что все-таки проблема болезней – это не дело общественной организации, заниматься лечением должны доктора. Более того, мы организовали взаимодействие с федеральными ветеринарами, которые в масштабе страны за это отвечают, подключился НИИ экспериментальной ветеринарии. Сейчас мы вместе со всеми участниками продумываем, что же делать. Естественно, это дело взято на контроль нашим правительством: заместитель председателя правительства Николай Стецко и министр Андрей Бронц с начала года вопрос держат на контроле.

– Хорошо, что держат на контроле, а что сделано?

– Во-первых, мы начали заниматься диагностикой. Я уже говорил, что мы с января вместе с НИИ Роспотребнадзора проводим диагностику пчел на вирусные заболевания. Сейчас нашими учеными разрабатываются рекомендации – как же из того, что осталось, восстановить поголовье пчел, которое было? И главное: как не допустить подобного и восстановить здоровое поголовье? Очень многое зависит от самих пчеловодов, от соблюдения рекомендаций по профилактике и диагностике. Мы призываем всех в этот весенний период – апрель, май, – сдать своих пчел на исследования, чтобы каждый пчеловод знал, что у него на пасеке. Оно не дорогое, там несколько тысяч, но это обязательно надо сделать. И второе – применять рекомендации, а не слушать никого в Ютубе. Сейчас очень много блогеров, и каждый говорит, во что горазд.

– Давайте по пунктам: что делать нужно, а чего делать не нужно.

– Первое – нужно слушать наших ученых, которые знают нашу пчелу, которые точно знают, что делать. Мы для этого проводим собрания. Уже в 6 районах провели собрания с пчеловодами, туда как раз и ученых наших привозили, они конкретно все показывали, кто не смог посетить собрание, мы записали на видео.

– Давайте хотя бы в двух словах обозначим эти рекомендации.

– Первое – сдать пчел на исследования. Второе – уже с весны начинать мероприятия против клеща. Все пчеловоды об этом знают, но кто-то приступает к этому летом, а кто-то – весной. Это необходимо делать. Третье – проводить технические мероприятия, о которых целые часовые лекции можно прочитать. Наши ученые уже давно разработали рекомендации, их можно взять в том числе у нас и использовать в деле.

– Если пчеловод понимает, что его пчелы больны, он может заняться самолечением? Люди же лечатся методами народной медицины, я думаю, что пчеловоды не исключение: антибиотики, еще что-то распыляют?

– Одна из причин того, что произошло, была в том, что каждый лечил так, как считал нужным, прочитав где-то, посмотрев в интернете ролик, либо, понадеявшись, что какой-нибудь новый китайский препарат, – они сейчас заполонили рынок, – поможет от этой напасти. Не помогает! Более того, лечение антибиотиками пчел, как и людей, требует очень ответственного подхода. Без назначения врача их просто нельзя применять. Есть ряд болезней, при которых антибиотики не помогают, но эти препараты остаются в меде. В чем большая опасность? Во-первых, они остаются в продукции, во-вторых, вредители и паразиты начинают к ним привыкать, и затем эти средства не будут действовать вообще. Тот же клещ будет гораздо сильнее и устойчивее. Поэтому тут однозначно по рекомендации ветеринарных врачей.

– Для человека мед от пчел, которых кормили антибиотиками, не опасен?

– Сейчас в мире идет кампания, она возглавляется ООН и направлена на то, чтобы уменьшить применение антибиотиков в ветеринарии. В любом случае остаточное количество лекарственных средств ничего хорошего для потребителя не несет. И даже в обязательных требованиях к качеству продукции прописаны четыре вида исследований на четыре вида антибиотиков. То есть государство следит, чтобы не допустить остаточных веществ в меде. Опять же повторюсь, ничего хорошего в них нет, а в некоторых моментах бывает еще и вред.

– Такой массовый падеж пчел вызовет увеличение фальсификата на рынке?

– Потребность в меде есть. И тут, по законам логики, если не хватает сырья, а потребность есть, эту нишу кто-то захочет заполнить. Поэтому мы думаем, что при недостатке натурального меда, появятся желающие, которые будут фасовать красивые упаковки, но это будет уже не мед.

– А что? Сахарный сироп?

– Кондитерские продукты, скажем так. Там и сахарный сироп, и кукурузный. Сейчас технологий очень много, но это будет не мед. Поэтому желательно следовать рекомендациям. Я всегда говорю – надо найти своего пчеловода. Второй момент – покупать все-таки тот продукт, который произведен в регионе и там, где есть гарантии качества – это те предприятия, которые входят в Союз пчеловодов, потому что мы проверяем своих поставщиков.

– Я слышала, что сахарный сироп, который выдают за мед, не только не полезен для человека, но и опасен для пчел. Почему?

– Пчелы существуют миллион лет, и их естественная еда – это нектар. Это тот же сахар, только в форме, к которой организм пчелы привык, и под которую он, скажем так, заточен. А тот сахар, про который мы говорим, – свекловичный, – это другая форма. Да, пчела его принимает в качестве корма, перерабатывает, но при этом она очень сильно изнашивается, ее организм изнашивается. Железы, которые участвуют в процессе расщепления, тоже изнашиваются, и, если пчелы идут в зимовку, возможны какие-то неприятные ситуации. Специально для подкормки пчел производят инвертированный сахар, но это уже совершенно другой процесс, и мало кто этим пользуется, обычно просто дают сахарный сироп. Вот сейчас весной, когда пчелы уже облетались и начали активную жизнедеятельность, естественных кормов не хватает, и их начинают иногда подкармливать сахаром. Это, конечно, скажется затем на медосборе. Сахар снижает иммунитет пчел, поэтому опытные и компетентные пчеловоды еще с осени оставляют натуральный мед в рамках, и в период бескормицы, кладут эти рамки в семью: пчелы питаются натуральным медом, что гораздо лучше.

– Пожалуй, главный вопрос для потребителя: во сколько может возрасти цена приморского меда с учетом того, сколько пчелосемей погибло в прошлом году?

– Надеюсь, что те мероприятия, которые проводят правительство и Союз пчеловодов, позволят восстановить поголовье. Мы не можем получить гарантии от природы, но прогнозируется, что в этом году нектара в липе будет значительно больше, чем в прошлом. То есть, кормовая база для пчел будет обеспечена. Сейчас меда практически нет. Остались запасы у розничных торговцев, а у тех пчеловодов, которые торгуют на мелкооптовых и среднеоптовых ярмарках запасов меда практически нет. Все мы ждем конца июня-начала июля, когда начнет цвести липа. Мы надеемся, что к этому времени восстановим пчел, и что природа все-таки даст нам возможность отыграться за прошлый год. Конечно, к масштабам, которые были у нас, допустим, 5 лет назад, мы еще будем стремиться, но компенсировать хотя бы частично прошлый год, я думаю, удастся.

– То есть резкого подорожания меда не стоит бояться?

– Тут не стоит забывать про глобальный экономический фактор. У нас стоимость меда не росла практически 6 лет. При этом мы наблюдаем, что все сопутствующие затраты, начиная с топлива и заканчивая тарой, растут на десятки процентов. Поэтому это зависит не только от выделения липового нектара, к сожалению. Тут многих других факторов.