Вода, еда и спасательный буй: капитан «Паллады» о том, как выжить в море

Фото: МЧС России

Два месяца в открытом море на надувном катамаране. История рокового путешествия и выживания дальневосточника Михаила Пичугина потрясла даже бывалых моряков. В августе вместе с братом и племянником он отправился от мыса Перовского в Хабаровском крае к Шантарским островам – посмотреть на китов, но обратно туристы так и не вернулись. Лишь спустя 67 дней лодку обнаружил рыболовецкий траулер у берегов Камчатки. Из троих путешественников чудом выжил только один. Как нужно готовиться к выходу в море, чтобы не подвергать себя такому риску, рассказал капитан дальнего плавания, капитан учебного парусного судна «Паллада» Николай Зорченко.

– Давайте обсудим этот случай: продержаться 67 дней в Охотском море без воды и еды – как это вообще в принципе возможно?

– В принципе это вообще невозможно. Но раз человек продержался, остался живым, значит какие-то силы существуют или у него в организме, или может быть даже всевышний ему помогал. То, что человек 67 суток на надувной лодке один пересек Охотское море с запада на восток, знаете, это – небывалый случай. Он единственный, наверное, на Дальнем Востоке, хотя Дальний Восток не обижен ни путешественниками, ни небывалыми случаями. Этот случай, действительно, из ряда вон выходящий. Это, конечно, весьма и весьма поучительный случай.

Каждое плавсредство, которое вообще отходит от берега, должно быть хорошо подготовлено. В море всякое может случиться, даже на реке, где берег один виден и второй, и то – налетели на корягу, пропороли днище, и надо каким-то образом спасаться. А температура воды? В одном из репортажей старший помощник с какого-то корабля сказал, что там температура +6, выше не бывает. Оказавшись в такой воде, грубо говоря, сам себе уже подписываешь прощание. Как они оказались в такой ситуации? На мой взгляд, здесь целая система нарушений правил не то, что морской практики, а вообще правил поведения и пребывания на воде. Резиновая лодка, да, она мореходной вполне может быть, она, бывает, что 2,3 и 4 балла выдерживает. Это, в общем-то, нормальное, но прибрежное суденышко, которое должно ходить в районе берегов и всегда должно быть под контролем. Как у нас маломерный флот ходит? Имеется сертификат, что судно освидетельствовано, соответствует нормам по подъему людей, по удаленности от берега и так далее. Но люди-то отправились: для начала пересекли Сахалинский залив, 120 км, как я слышал, то есть 60 морских миль. Это вполне приличное расстояние и тем более это – залив. А какие там течения? Там же Амур выходит. Низовья Амура, плюс течения Охотского моря, там такая катавасия. Видимо, Пичугин знал, что там делается, наверное, он уже ходил, но это его, скорее всего, и подвело. И потом от мыса Перовского до Шантар 140 км – 70 морских миль: три человека, нормальные взрослые, три едока – 20 л пресной воды и какие-то запасы продовольствия. Ну, так вообще-то не бывает.

– На сколько дней 20 л воды хватит?

– На два дня, на три, максимум. А если учесть, что они в лодке посреди моря и температуры уже низкие, надо было подумать, что нужна горячая вода, термосы. Перед тем как выйти, они должны были хорошо упаковаться. Вот так, выходить с водой и какими-то бутербродами на 10-12 часов, вы знаете, это, по крайней мере, безрассудство.

– Как на пикник.

– Как на пикник. Ну, на пикник из Владивостока на остров Попова ходят хорошие катамараны. И люди выезжают, но тут надежность, гарантия, вдоль берега и, в общем-то, все хорошо накатаны, все под присмотром и в пределах действия системы управления движением судов. Какая система управления движением судов на севере Хабаровского края, я не берусь сказать, не знаю. Но то, что случилось, говорит само за себя. Более того, каждый маломальский плавающий объект, как в данном случае этот катамаран, должен иметь целую систему технических средств. Связь, прежде всего: радиолокационный ответчик, передатчик сигналов бедствия. Чтобы подать этот сигнал или чтобы быть уверенным, что меня найдут, я должен иметь такой транспондер. В случае чего – дернул, открутил, бросил за борт и с собой рядом держишь. Он работает, подает сигналы, где я нахожусь, координаты. Эти сигналы ловит спасательный координационный центр, МЧС, возможно еще какие-то службы. Составляется план, где это самый квадрат, и начинаются интенсивные поиски. Искать лодку только по заявлению, что они пошли куда-то там и уже 3-4 дня не выходят на связь, это малоэффективно и нерезультативно.

– Насколько сложно найти лодку в открытом море?

– Очень сложно. И ее искали визуально. Если был бы радиолокационный ответчик – летит вертолет или самолет, у него работает радиолокационная станция, и он получает сигнал, который бьется, бьется, бьется. Это совсем другая система. Ну а так – визуальщина. А светлое время там на севере, наверное, с 10 и до 16, то есть время поиска этой лодки ограничено 4-5 часами. Какой район прочесать? Конечно, есть спутниковые телефоны, они довольно дорогие, но там хорошая антенна, и можно говорить.

– Спутниковый телефон мог спасти ситуацию?

– Мог, на полный ход, потому что он хорошо заряжен, нормально работает, антенна сразу работает на спутник. Из любой точки земного шара сегодня можно с помощью спутникового телефона выйти на связь с кем нужно, как угодно.

– А визуально вообще нереально?

– Да.

– Говорили, что они ракетницы запускали, но их вертолеты не видели.

– С воды, конечно, видно больше, особенно, когда вертолет в небе гудит, там звук и прочее. Но с вертолета рассмотреть, когда под ним такая громадная акватория... Элементарно, мы идем по набережной, там предмет какой-то, может быть мяч плавает или панамка детская, она сливается с водой – где-то мелькнула и все. Та же самая картина с вертолета, на какой бы высоте он не летел. Ну если только прямо он попал в галс – идет, и вот тут что-то оранжевое, еще как-то можно. Но лодка надувная оранжевая, а они-то сидели под чехлами, под верблюжьим одеялом. То есть сам предмет поиска – лодка, настолько миниатюрная, настолько маленькая с высоты, что ее рассмотреть – это случайность.

– Как иголку в стоге сена?

– Ее проще.

– Подобные случаи в истории были, когда люди так долго – по два месяца дрейфовали в море?

– Существует целый предмет – выживание в море. Вот скажем, месье Бомбар – французский врач, исследователь, человек неуемной энергии, который всегда хотел чего-то такого, знаете, за горизонт. Вот он 64 или 65 суток находился в шлюпке, но он вел наблюдения, смотрел, как выживать, и это легло в основу методических пособий – как чувствовать себя на плоту, потому что сейчас на всех судах есть спасательные плоты, спасательные шлюпки, и время от времени люди оказываются в этой ситуации. Вот был такой – Бомбар. Я не помню, сколько он жил после этого, у него были проблемы со здоровьем, но он жил. Второй случай, который на ум приходит был на Курильских островах где-то в самом начале 60-х годов: оторвало от берега грузовую баржу, типа наших северянок, и на ней было четыре пограничника. Они 49 дней дрейфовали в Тихом океане, наткнулись случайно на американский авианосец, или авианосец на них наткнулся: в необъятном океане произошло такое соприкосновение – увидели, обнаружили, подняли, привели их в чувство. Парни держались, конечно, они были герои, просто герои. Я хорошо помню публикации тех лет, поскольку школьником был, это, действительно, был пример для всех.

– Ну а что самое главное: как эти люди продержались? Можно выделить какие-то главные моменты, которые позволяют выжить в море?

– Первое, конечно, материальные запасы в виде воды и пищи – это, пожалуй, основа основ, и у пограничников, и у француза что-то такое было. Но, конечно, главное – волевые усилия: меня ищут, меня найдут, я выживу обязательно – вот это заставляет человека мобилизовывать свои внутренние ресурсы. Видимо, мальчик и брат Пичугина в морально-волевом отношении оказались не готовы к тому, что они будут так долго дрейфовать. На моем веку было еще, помню: ноябрь 2003 или 2004 года, недалеко от Приморья, где-то выше Находки, погибли «Вест» и «Ароса» – два теплохода, там, по-моему, 40 с лишним человек погибших было. Выжил только один – инструктор по выживанию, находкинский парень. Он был в гидротермокостюме: сумел быстро включиться и надеть его. Двое или трое суток он был в холодной воде, это был приморский ноябрь, и его нашли.

– То есть умение мобилизоваться в экстренной ситуации спасает жизнь?

– Точно так. Надо бороться за жизнь. И вот Михаил Пичугин, видимо, мобилизовал себя. Когда его увидели, тут, понятное дело, силы покинули его, и это нормально, потому что он уже понял, что спасен. Но я думаю, что у него запас был большой. Где-то сказали, что на несколько часов его бы хватило, но я думаю, такие люди не на несколько часов, он бы еще жил, его бы еще надолго хватило. Человек каким-то образом умеет мобилизовать свои ресурсы.

– Как нужно готовиться к морским экспедициям? Что нужно обязательно учитывать, и на чем нельзя экономить?

– Я могу, опираясь на опыт мореплавания, которым я занимаюсь всю свою сознательную жизнь, сказать одно: любое плавание, хоть от порта до порта, хоть от порта в море и назад, – это нормально рассчитанная операция. Составляется маршрут перехода, оповещаются службы, выдается график движения, где и точки, и повороты, и контрольное время. Извещаются все службы. И самое главное – вот вы спросили, на чем нельзя экономить, – на технике. Конечно, на кораблях другие средства связи, глобальная система связи – при бедствии, и можно разговаривать со всем миром, это большой плюс. Но ведь это тоже – заглох двигатель и обесточился корабль. Да, какое-то время на батареях поработает, а потом все. Поэтому существуют еще буи, которые подают сигнал о том, где мы находимся. Вот такой буй на лодке у Пичугиных должен был бы быть. Его активировали, повернули головку или дернули за шнур, и он подает сигнал бедствия. Такой сигнал поймают однозначно и довольно быстро.

– Такой буй сколько стоит?

– По сравнению с жизнью? Я думаю, он стоит не дороже той лодки, на которой они ходили. Он не стоит сотни тысяч, может десятки тысяч, но это жизнь, которая реально будет спасена. Я на 99,9% уверен, что буй бы их спас.

– А в море есть часы тишины? Знаете, как при наземных спасательных операциях бывает.

– Да есть для сигналов SOS, когда все должны слушать. Но сегодня это уже уходит в прошлое, поскольку существуют совсем другие системы. Раньше нужно было на частоте бедствия сигнал SOS слушать. В определенное время нужно было прекратить все разговоры, дела, передачи, прием и только слушать – вдруг обнаружится сигнал. Сегодня совсем другие технологии, те же буи Коспас-Сарсат называются.

– Ваши рекомендации желающим посмотреть на китов и выйти в Охотское море на резиновом катамаране. Я знаю, что существуют туры – людей туда возят. На что туристу нужно обращать внимание, чтобы не подвергать себе опасности?

– Прежде всего, компания, которая занимается предоставлением таких услуг, должна быть лицензирована. У нее должны быть хорошо проверенные корабли, они могут быть небольшими, но они должны иметь четкий документ, что разрешается плавать на удалении 50 или 25 миль от берега. Идти за 140 км или за 70 миль, вы знаете, я сомневаюсь, что ГИМС может дать на катамаран такое разрешение, вот на 25 миль от ближайшего порта-убежища может. Второе, всякие нормальные путешествующие должны понимать, все ли у нас благополучно: спросить у шкипера, капитана, просто наивно – а нас найдут или нет? А есть какой-нибудь отражатель, чтобы с самолета нас увидели? А если топливо закончится или двигатель заглохнет, кто-то починит или можно по телефону об этом кому-то сказать? А как мы определим, куда нас несет, есть какой-то компактный прибор с геолокацией? Я после этого случая посмотрел на схему течения Охотского моря: там с Пенжина идет течение вдоль берега, подходит к Магадану, от Магадана идет на Охотск, с Охотска на Аян, потом на Шантарские острова и на север Сахалина, а дальше небольшая веточка идет вдоль восточного побережья Сахалина сюда к зюйду, а основная ветка – туда на восток. И они [Пичугины – прим. ред.] прям четко это подтвердили. У меня две версии: или это – чистая случайность, или это – надежда на то, что такое уже бывало у Михаила – выгребали, выходили: нормально, 2-3 суток и мы повернем на зюйд, если промахнемся мимо Перовского, значит попадем в Татарский пролив, тут Сахалин сверху, справа Хабаровский край, наш родной берег, где-то течение Амура подхватит нас и в конце концов, если не в Комсомольск-на-Амуре вынесет, то в Советскую гавань. Видимо, он себе географию представлял, но раз такое случилось, значит, не до конца.

Еще больше новостей в нашем телеграм-канале. Подписывайтесь.